– По какому еще поводу?

– Платья. Что это за платья и откуда они у тебя?

О платьях ей рассказала Изольда, но Смоленская хотела услышать эту историю из уст самой Валентины.

– Я их не крала, а просто забрала их из квартиры Варнавы… Я же знала, что он там больше не живет, что его предали, обокрали, выбросили на улицу… Не пропадать же вещам… – Лицо Валентины стало красным, словно июньская вишня. – А про Варнаву…

– Про Варнаву я уже слышала от твоей тети. Ты мне лучше скажи, дорогуша, как это ты могла вот так запросто исчезнуть из города, удрать от тетки, даже не оставив ей записку? Ты что думаешь, если она работает следователем, то у нее нервы железные? Ты себе представить не можешь, в каком состоянии она сейчас находится, разыскивает тебя, между прочим, вот и меня попросила…

Здесь она, конечно, слукавила, но сочла, что эта ложь пойдет только на пользу. Изольда и предположить не могла, что Смоленской удастся так быстро разыскать на побережье ее племянницу-беглянку.

– Вы меня держите за дурочку? – обиделась Валентина. – Хотите сказать, что оказались здесь из-за меня? Да вы же наверняка приехали сюда из-за этих убийств. Все только и говорят о них.

– Откуда тебе это известно? Местное телевидение? Оперативно сработали, ничего не скажешь… Но об этом потом. Ты мне скажи лучше, телефон работает?

– Работает. Хозяин разрешил звонить хоть на край света – паспорт взял и пятьсот рублей, вроде залога…

– Маловато для такого разрешения…

Екатерина Ивановна придвинула к себе телефон и стала набирать номер.

– Вы куда? В С.? Доложить обо мне?

Валентина чувствовала себя крайне неуютно: ей больше всего не хотелось сейчас говорить с Изольдой. Но разве Екатерине Ивановне это объяснишь, тем более что она-то хотела как лучше?! Что она знает об их отношениях с теткой и о причине, заставившей Валентину вот так неожиданно сорваться с места и прилететь на юг?! Да ничего!

Им удалось связаться с С. лишь минут через сорок.

– Изольда? Это я, Катя Смоленская. Звоню тебе из Адлера. Чтобы не томить, сообщаю сразу, что Валентина твоя сидит рядом со мной, жива и здорова, чего и тебе желает. Я уж не стану вас мирить, вы достаточно взрослые люди, просто хотела тебя успокоить… Сами потом разберетесь…

– Смоленская, спасибо тебе, – голос Изольды от волнения стал хриплым. – У меня нет слов… Как там она?

– Говорю же – нормально. Немного загорела, выглядит прекрасно. Давай сначала о делах, а потом вы уже с ней поворкуете.. Значит, так. Сначала я о своем. Здесь, на побережье, совершено несколько убийств, и везде, ты понимаешь, практически везде фигурирует одна и та же особа, похожая на твою Пунш… Поскольку у меня не было возможности поискать Пунш в Москве, я подумала, может, тебе хоть что-нибудь о ней известно? Что там с могилой? Не выяснили, кто там захоронен? И какое отношение ко всему этому имеет Варнава? Я очень переживаю за Валентину, по-моему, она вляпалась по уши… Так что там с Варнавой?

– Варнава – это целая эпопея, – донесся до Смоленской далекий и встревоженный голос Изольды. – Пунш что-то над ним сотворила, то ли загипнотизировала, то ли еще что, и этот парень подписал генеральную доверенность на адвоката Блюмера, который продал подчистую все его имущество, всю недвижимость, представляешь? А самого Блюмера нашли мертвым… Он задушен, но как-то очень странно…

– Задушен? – Смоленская повернулась к Валентине и, пробормотав скороговоркой, что Блюмера задушили, снова обратилась в слух: – Вот-вот, и здесь почти все задушены, а один зарезан… Ты знаешь, Изольдочка, здесь такая жара, пекло, душно, а людям не живется спокойно, не плавается в море… Я уверена, что все убийства связаны с ограблениями. Я тебя прошу, если услышишь что-нибудь о Пунш, позвони по этому телефону, – она продиктовала домашний телефон Николая Рябинина, – мне передадут.

– Сегодня я получила разрешение на эксгумацию трупа Пунш, так что скоро появится хоть какая-то информация…

– Ты не могла бы переслать в Сочи, в прокуратуру, качественное изображение… портрет Пунш. Только повторяю: качественный, крупным планом, в подробностях и лучше всего в цвете.

– Да где же я тебе возьму в цвете? У меня лишь снимок с кладбища, который опознал Варнава. Больше, извини, ничем не располагаю. Постараюсь выслать…

– Ну хорошо, а что с той девушкой, которую выбросили из окна гостиницы? Или она сама выбросилась, как здесь одна наркоманка…

– Это не Пунш. Просто была в платье, похожем на пуншевское… Это не телефонный разговор, конечно, но я скажу тебе, что погибшую девушку звали Вера Холодкова; она любила одного человека, который ушел от нее к Пунш. Холодкова заказала себе точно такое же платье, как было у той, чтобы то ли удивить, то ли напугать парня, который ей изменил. Но, судя по всему, надев это платье, она подписала себе смертный приговор.

– Ты хочешь сказать, что их перепутали и вместо Пунш убили Холодкову?

– Пока что другой версии у нас нет…

– Ничего себе… А что Варнава? Он должен быстрее нас с тобой найти Пунш, которая его ограбила…

– Как же, найдет он ее… Что-то с ней нечисто, чувствую сердцем… Смоленская, спасибо тебе за Валентину, мне просто не верится, что она там, с тобой… Ты не могла бы передать ей трубочку?..

Смоленская все время разговора не сводила глаз с притихшей и плачущей Валентины, понимая, что вот так, насильно, их все равно не помиришь, но трубку все же протянула.

– Да, – прошептала, глотая слезы, Валентина. – Я слушаю…

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросила после паузы Изольда и замерла, чувствуя за собой вину и, очевидно, не совсем представляя себе, что может последовать за ее вопросом: бросит Валентина трубку или попытается при Смоленской продолжать вести себя вежливо.

– Хочу. Извини меня, пожалуйста. – Валентина говорила через силу. – Я скоро вернусь, за меня не беспокойся…

– А я поручила Варнаве найти тебя…

– Я не знаю никакого Варнаву.

– Понятно, – глухо отозвалась Изольда. – Мама прислала тебе письмо и деньги… Она приедет в сентябре и, наверное, заберет тебя с собой. Так что все не так уж плохо… – Голос ее дрогнул, и вновь возникла небольшая напряженная пауза. – Возвращайся, я тебя прошу… Не вешай трубку, передай ее Екатерине Ивановне…

После разговора с Катей Изольда какое-то время не могла прийти в себя: нашлась Валентина, это просто чудо какое-то, это замечательно, что говорить, но как могла Пунш быть связана с убийствами на побережье?

Подумала так и сразу же упрекнула себя за то, что информация о нашедшейся племяннице волнует ее меньше, чем Пунш. Или все-таки где-то в глубине души она была уверена в том, что с Валентиной ничего не произойдет, что она вполне самостоятельный и взрослый человек, который сам, без посторонней помощи, научился перемещаться в пространстве, причем ни перед кем не отчитываясь… Да и с какой стати, действительно, ведь ей уже двадцать три года и она очень скоро будет как две капли воды походить и внешне и характером на свою мамашу? А если это так и Валентина неосознанно пройдет весь путь Нелли, устраивавшей все свои дела преимущественно в постели, то стоит ли вообще из-за нее переживать?

Так успокаивая себя, она позвонила Варнаве, который пока еще, до отъезда в Адлер на поиски Валентины, оставался в ее квартире.

Но телефон был занят.

– Девушка, когда ближайший рейс в Адлер? – позвонила Изольда в справочную аэропорта и тут же услышала:

– Через два часа.

Возможно, Варнава сейчас улаживает какие-то мелкие финансовые дела, добывает деньги, чтобы начать исполнять свою часть уговора и лететь на юг.

Следовательно, Изольде нужно заняться СВОЕЙ частью, то есть Блюмером и прочими, кто ограбил господина Мещанинова. А ведь у нее и без него работы по горло! Иван! Ох как он ей сейчас нужен! А Варнава пусть летит, пусть ищет ветра в поле, все равно не найдет… Главное, чтобы он хотя бы на время исчез из города, чтобы у нее появилась возможность привести в порядок свои чувства…